Всероссийский конкурс сочинений "Без срока давности"
Ученица 10 класса МКОУ Чистюньской СОШ Арутюнян Ани приняла участие во Всероссийском конкурсе сочинений "Без срока давности" на муниципальном этапе и по результатам вышла в следующий этап.
"Из дневника Лиды Самойловой
5 июля 1941 г.
Война застала нас в парке, когда мы с семьей гуляли теплым летним днем, не подозревая о приближающейся беде. В Ленинграде в этот день мы не слышали рева сирен, взрыва снарядов, гула военных самолетов, а жили спокойной размеренной жизнью, как миллионы жителей Советского союза. Весть о нападении немецко-фашистский захватчиков разнеслась по стране очень быстро, но мы не придали ей серьезного значения, продолжали ходить на работу, в школу и детский сад, покупали продукты, слушали радио, ходили в гости и мечтали о светлом будущем.
В первую неделю июля, когда по всей стране мужчины эшелонами отправлялись на фронт, Григорий рано утром отправился в военкомат, чтобы пойти добровольцем. Из-за тяжелого ранения в «финскую» ему отказали. Как будто камень с души… А на муже не было лица, он не мог сидеть дома, зная, что его главная обязанность – защищать Родину. Он несколько дней ходил сам не свой, о чем-то думал, даже есть не мог, настолько переживал, что ничем не может помочь там, на войне, своим товарищам. Они – там, на фронте, а он – здесь, у себя дома, в тепле и безопасности.
Утром муж снова пошел в военкомат с надеждой убедить комиссара, что на фронте он нужнее, чем в городе. Так он ходил каждый день почти две недели.
Вражеская армия все ближе подступала к нашему городу, Гитлер всеми силами хотел уничтожить Ленинград, по всему городу летали листовки с угрозами стереть русский народ с лица земли. Фронту понадобилась подмога, и Григория забрали воевать.
Прощание было недолгим, поначалу я даже не осознавала происходящего, дети радостно обнимали отца, думая, что он скоро вернется домой, точно провожали его на завод. Слез не было, они будто застыли где-то глубоко внутри. Я не позволила им вырваться наружу, не хотелось показать то, что это расставание может стать последним. И мы смотрели растерянно и с волнением вслед тронувшемуся поезду.
7 сентября 1941 г.
Уже больше месяца не приходят письма. Я ничего не знаю о том, жив ли Григорий или нет, где он сейчас находится. По радио мы узнали о том, что к городу подступает враг. В прошлую субботу мой сын тоже ушел добровольцем на фронт, их перекинули в Харьков. Внутри меня снова что-то оборвалось. Дни в неведении тянулись так долго, что я потеряла счет времени и уже не знала, что отвечать Ульянке на вопросы о том, когда уже придут папа и брат.
Выходить на улицу совсем не хотелось. Ленинград застыл в тревожном безмолвии, и только вдалеке были слышны грохоты канонад. Полки в магазинах пустели, продуктов на всех уже не хватало, так как свежие в город завозили редко. В рупорах на улице сообщали о том, что немцы осаждают город.
8 сентября 1941 г.
Сегодня утром мне вспомнились слова из городской газеты, которую я читала еще на прошлой неделе «Ленинград станет могилой гитлеровцев». Почему-то эта фраза всплыла именно сегодня, 8 сентября, когда наконец-то пришло настоящее осознание того, что война здесь, около ворот нашего города. А мы все сегодня оказались в настоящей ловушке – враг окружил Ленинград со всех сторон. Многие выходили на улицы с вещами и чемоданами, куда-то бежали, стучались в двери. Настроение в городе несколько раз за день менялось, от паники до ощущения пустоты, безысходности, неизвестности. Мы тоже это чувствовали. Сообщение по радио развеяло нашу неосведомленность, мы узнали, что город окружен и находится в кольце. Что же будет дальше…
19 декабря 1941 г.
Сил совсем не осталось. Вся надежда на возвращение родных потеряна. В городе тоскливо. Некоторое время я помогала ленинградцам. Но один раз, увидев, что я упала в обморок, начальство отстранило меня от работы. Ульяна всегда ходила со мной.
Скоро наступит зима. С каждым днем в городе становится все холоднее. К голоду прибавляется еще и холод. Я укрыла Ульяну всем, что было в нашем доме: полотенца, покрывало, шуба. Ее большие измученные голодом глаза выглядывали из-под этого огромного вороха белья и устремлялись куда-то вдаль. В течение дня я несколько раз подходила к ней, чтобы посмотреть, жива ли она. Невозможно было не думать о еде, внутри все жгло и клокотало от голода. Сегодня я принесла домой маленького окоченелого от холода воробья, которого увидела во дворе. Для нас это было большой удачей забрать его себе. Голод превращал людей в злых и опасных существ, они рыскали везде и искали хоть что-нибудь съестное. Из воробья я сварила бульон, чтобы хоть чем-то напоить свою ослабевшую дочь. Только она дает мне силы просыпаться каждый день. Ради нее и я еще жива.
24 декабря 1941 г.
Мы еще живы. Господь нас не оставил.А на улицах везде лежали тела людей, которые еще вчера стояли в очередях за хлебом. Ульяна совсем не встает, я молюсь за нее, лишь бы только она не оставила меня одну. Вчера нам принесли конверт, в котором было написано совсем неразборчивым почерком: «Мама, я жив, я в госпитале». Это первая добрая весть за последние несколько месяцев. Где же взять сил и мужества все это пережить. Но город не сдавался, он продолжал бороться. Связь со страной была налажена через Ладожское озеро, и теперь у нас с каждым днем появлялось все больше еды. В Ленинграде работали театры, школы, детские сады, - это помогало всем нам справиться с упадком духа и потерей веры в жизнь.
24 мая 1942 года
Дневник и календарь помогают мне ориентироваться во времени. У дней нет границ, я уже давно перестала их различать. Несмотря на то, что наступила весна, город выглядит потерянным и опустевшим, какого-то серо-прозрачного цвета, воздух был тяжелым и едким, на улицах повсюду слышался запах кислоты и разложения. Надежда на то, что когда-то жизнь станет прежней, исчезала. Я никогда еще не чувствовала себя такой одинокой. Но мы должны жить, жить, для того, чтобы доказать гитлеровцам, что Ленинград не победим.
9 августа 1942 г.
Сегодня в зале Ленинградской филармонии состоялась долгожданная премьера Седьмой симфонии Дмитрия Шостаковича. Эту животворящую мелодию мы услышали по радио. Даже после того, как она завершилась, мы еще долго стояли как будто в оцепенении, не понимая, что с нами происходит. Эта симфония будто вернула нас к жизни, озарила душу верой в то, что жизнь продолжается.
Домой мы шли тихим и неторопливым шагом. Ульяна что-то напевала себе под нос, а я слушала ее, забыв обо всем на свете. И вдруг дочь отпустила мою руку и побежала навстречу медленно приближавшейся фигуре мужчины…"
